Ну и где там наш «старый пень»? Дети Хиросимы встречают императора Хирохито, Япония, 1951 год.
Трудно даже представить себе, чтобы подобный вопрос родился в голове жителя послевоенной Японии. Невзирая на возраст и положение. Потомок богини Аматэрасу, священная корова Страны Восходящего Солнца, 124–й император Сёва, урождённый Хирохито, выстояв под гнётом обвинений в военных преступлениях, вновь предстал перед народом символом государства и национального единения. Уже не бог, но всё ещё где–то рядом. Безгрешен, как цветущая ветка сакуры, непоколебим, как сталь самурайского меча и велик, как заснеженная Фудзияма. И при этом абсолютно бесправен.
Пятизвёздный генерал Дуглас Макартур, грозный отпрыск знатного шотландского клана и новый властелин Японии, сохранил ему жизнь, постаравшись лишить всего остального. Превратив божественного микадо в бледную тень: ни небесного происхождения, ни частной собственности, ни избирательного права. Все его действия отныне — с одобрения Кабинета и под его же ответственность. Император не может публично высказывать своё мнение, делать заявления и даже попросту уйти, хлопнув дверью. Выбирая себе спутницу жизни, он обязан согласовать её кандидатуру с Советом и до конца дней исповедовать в семье древнюю религию Японских островов — синтоизм. Такая вот горькая доля вчерашнего богочеловека, скреплённая Конституцией 1947 года. И никаких вам незапланированных презентов и бонусов без одобрения родного Парламента!
Почему же Америка, пользуясь случаем, не осудила живое воплощение тихоокеанского зла? Как того требовали и Трумэн, и Сталин, и 2/3 населения Соединённых Штатов и весь Китай. Обычно в роли спасителя императора выступает глава американской миссии генерал Макартур. Монументальный, мудрый и прозорливый, особенно хорош в исполнении Грегори Пека и постаревшего Томми Ли Джонса. Гораздо реже вспоминают прелестную светловолосую женщину Рут Бенедикт, замечательного антрополога, профессора Колумбийского университета, написавшую по заданию военного ведомства США анализ культуры и психологии японского этноса. В качестве методички для оккупационных властей. Не зная языка и находясь на расстоянии, Рут основывалась на существующих трудах и фильмах, используя свидетельства местных японцев и немногочисленных военнопленных, не успевших правильно распорядиться своей судьбой.
Американцы тогда всерьёз запереживали: непредсказуемый враг поражал своей жестокостью, бесстрашием и полным безразличием к смерти. Достаточно сказать, что обычное для западной армии соотношение пленных к убитым 4 к 1, у японцев поначалу составляло 1 к 120. Последователи гордых самураев, при первой необходимости, легко пускали себе пулю в лоб, вспарывали животы, а чаще роняли под ноги гранату — захватить с собой побольше живой силы противника. К 1943 картину усилили пикирующие с неба камикадзе, «живые» торпеды–кайтэны и прикованные к стенам пулемётчики. Было над чем призадуматься. Рут пришла к интересному выводу: над всеми этими действиями довлеет принцип торжества духа над материей. Этот главный лозунг японского милитаризма красной нитью проходит через все аспекты жизни общества, мобилизуя патриотизм зомбированного населения. При этом пропагандистская машина не делает различий между удачами и поражениями — все они звенья гениального плана, ведущего к великой победе! И знаменем его провозглашена священная фигура Императора.
Любопытно, что до середины XIX века Его Императорское Величество никакой особой роли в жизни своей страны не играл: удельные князья даймё и командующий сёгун решали все вопросы. Ситуацию изменил прогрессивный дед Хирохито — Мэйдзи, свершивший подлинную революцию в патриархальной Японии. Феодальная эпоха сёгунов пала: отныне император — формальный центр вселенной и оплот нации. А долг императору — первый в длинном списке моральных обязательств его подданных. Неудивительно, что японцы, с которыми удалось побеседовать госпоже антропологу, слова плохого не говорили в адрес своего сюзерена. Включая военнопленных, которых к допросам никто не готовил. Часть из них, ненавидевшая войну, превозносила миролюбивость Хирохито, остальные, уповающие за победу, готовились умереть с именем императора на устах. Равнодушных и воздержавшихся не было. Факт, что все опрошенные отзывались о Хирохито с глубочайшим пиететом, не представляя жизнь далёкой родины без его присутствия. Невольно возникал вопрос: простит ли японское общество Америке судебное унижение, а то и казнь Небесного Хозяина? Но то, что страна при этом потеряет управляемость, — Рут Бенедикт не сомневалась. Удивительно, но её послушали.
Как послушали Сергея Григорьевича Елисеева, главного япониста Гарвардского университета, сохранив древнюю столицу Киото. В результате, Хирохито даже не судили — не нашлось ни одного свидетельства в пользу милитаристских предпочтений императора. Зато его призыву принять условия союзников 15 августа 1945 года внимала вся нация, впервые услышав голос своего молчаливого божества.
Немалую роль сыграло и охлаждение отношений внутри Большой Тройки. Вчерашние партнёры больше не доверяли друг другу, Макартур как огня боялся левых волнений. В утешение и во избежание бывшей империи оставили её номинального главу — живую икону с двухтысячелетним стажем. А чтоб патриотично настроенные массы не пошли вновь умирать за богочеловека, законодательно лишили его всех божественных притязаний. Хирохито вынудили издать специальный вердикт, спускающий Его Величество с небес на грешную землю. Говорят, в документе столько азиатского тумана, что никто до конца так и не понял: отрёкся император от родства с богиней Аматэрасу или наоборот, ловко подчеркнул его.
