Утром 16 октября 1813 года Лейпциг и его окрестности окутал густой туман – было темно и холодно. Этот день стал первым днем величайшего сражения XIX века, где в кровавой битве между французским императором Наполеоном и антифранцузской коалицией сошлись более 400 тысяч солдат.
Битву начали союзные русско-австрийско-прусские войска артиллерийским обстрелом наполеоновских позиций с последующим наступлением по трем направлениям.
Граф Клейст фон Ноллендорф шел на Марклеберг; один из героев Бородинского сражения, любимец Павла I, принц Евгений Вюртембергский на деревню Вахау; участник Итальянского и Швейцарского походов Суворова, его же родной племянник по матери, князь Андрей Иванович Горчаков, а также австрийский генерал граф Иоганн фон Кленау на Либертвольквиц. Наступление союзников встретило решительное сопротивление вражеской армии.
В три часа пополудни французские, итальянские и саксонские кавалеристы корпуса маршала Мюрата, по словам Наполеона, «самого решительного, бесстрашного и блестящего кавалерийского начальника», устремились в атаку на ослабленные из-за потерь позиции союзников.
Перед ними встали два русских конных полка – уланский и драгунский. Французы разбивают драгун и отгоняют улан за ручей, отделяющий корпус Мюрата от холма, где находился штаб антинаполеоновской коалиции.
С холма за сражением наблюдали два императора – российский Александр I и австрийский Франц I, прусский король Фридрих Вильгельм III, а также командование союзников. Взоры Мюрата и его всадников обращаются туда. Между ними и союзным штабом остаются сотни метров…
Наполеон приказывает властям Лейпцига звонить во все колокола в честь победы.
В этот момент на данном участке сражения у императора Александра нет под рукой никого, кроме нацеленных в другом направлении пушек, да трех сотен лейб-гвардии казачьего полка, созданного еще его бабушкой, императрицей Екатериной Великой.
Русский император отправляет командира полка Василия Васильевича Орлова-Денисова за войсками, стоящими в резерве, и посылает казаков в бой.
Казаки атаковали противника плотным строем, «стремя к стремени», ощетинившись пиками. Воспользовавшись заминкой французов, пытавшихся преодолеть ручей, преграждавший путь к холму, казаки с гиком и свистом налетели на французов и нанесли им сокрушительный удар, мгновенно опрокинув их и в итоге обратив кирасир в беспорядочное бегство.
Это чудо подобное тому, как если бы три роты почетного караула и телохранителей пошли в атаку против опытной армейской дивизии и выиграли бой.
Этот подвиг тем более удивителен, что буквально годом ранее в России те же самые лейб-гвардейцы ничего не смогли сделать с колонами наполеоновских войск, отступавшими на Запад.
Участник событий, один из самых известных русских гусар, поэт Денис Васильевич Давыдов, довольно подробно описал беспомощность казаков перед наполеоновскими колонами в книге «Дневник партизанских действий 1812 года».
«Командуя одними казаками, мы жужжали вокруг сменявшихся колонн неприятельских, у коих отбивали отстававшие обозы и орудия, иногда отрывали рассыпанные или растянутые по дороге взводы, но колонны оставались невредимыми…
…Я как теперь вижу графа Орлова-Денисова, гарцующего у самой колонны на рыжем коне своем, окруженного моими ахтырскими гусарами и ординарцами лейб-гвардии казацкого полка. Полковники, офицеры, урядники, многие простые казаки бросались к самому фронту, – но все было тщетно! Колонны валили одна за другою, отгоняя нас ружейными выстрелами, и смеялись над нашим… безуспешным рыцарством…
…Будь с нами несколько рот конной артиллерии…», – сокрушался Давыдов в «Записках 1812 года».
Но вот 16 октября 1813 года казаки неожиданно получили эту, так необходимую помощь от русской гвардейской артиллерии, и события пошли совсем по другому сценарию, чем в России.
Русской артиллерией командовал 25-летний шляхтич из Белоруссии, генерал Иван Онуфриевич Сухозанет.
По его словам, русская артиллерия прибыла буквально через две минуты после приказа Александра о казачьей атаке. Он предполагает, что пушки находились неподалеку, скорее всего, между холмом, на котором располагался штаб союзников и поселением Либертвольквиц.
Также, по его словам, поддержали казаков и союзники. В некоторых описаниях битвы упоминается удар пруссаков и австрийцев. Подоспели русские гусары и гренадеры Раевского.
Но на самом острие атаки шли лейб-гвардейцы казачьего полка. И ни у кого из них не было гарантий не только победить, но и просто остаться живым в этой схватке.
Очевидец битвы, будущий британский генерал Джордж Каткарт, оставил книгу воспоминаний о своем пребывании в штабе антинаполеоновского союза «Комментарии на войну в России и Германии в 1812 и 1813».
Там он писал: «Маневр [казаков] вызвал панику [у французов], которая вылилась в бегство, и беглецы не притормаживали коней до тех пор, пока не оказались под защитой своей пехоты. Латур-Мобур был серьезно ранен и остался с увечьем на всю жизнь. Мюрат едва не попал в плен, и казакам досталось шесть орудий. Таким образом, незначительное препятствие расстроило планы пяти тысяч французских кавалеристов во главе с самим Мюратом… Им пришлось бросить свою затею и бежать».
Помимо сэра Джорджа атаку донских казаков описал 3-й маркиз Лондондерри сэр Чарльз Стюарт, который с мая 1813 года и до конца войны был чрезвычайным посланником Великобритании в Берлине и военным комиссаром союзных армий.
В книге «Повествование о войне в Германии и Франции в 1813 и 1814 годах» Стюарт пишет о событиях 16 октября: «В завершение данной главы остается упомянуть, что в битве 16-го числа, генерал-адъютант Орлов вместе с Казачьим лейб-гвардии полком под командованием самого Императора Александра, нанесли блестящий удар, захватив двадцать четыре пушки».
После провала атаки Иоахима Мюрата Наполеон будет только защищаться. Ночью к союзникам подошли свежие войска шведского кронпринца Жана Бернадота и Польской армии русского генерала, участника Отечественной войны Леонтия Леонтьевича Беннигсена.
Союзники получили двойное преимущество в войсках. Утром Наполеон запросил перемирия. Ответом было молчание. 19 октября 1813 года Битва народов завершилась разгромом наполеоновских войск.
За подвиг по срыву атаки Мюрата все офицеры и более 20 наиболее отличившихся казаков были награждены орденами, внеочередными званиями и двойными окладами.
Атака лейб-казаков спасла от пленения или гибели весь союзный штаб и самого российского императора Александра I, что имело бы катастрофические последствия для хода грандиозной битвы, в которой решалась судьба Европы.
Через много лет император Александр II скажет, что лейб-гвардии казачий полк «идет на войну как на свадьбу», и сделает полковым маршем известную увертюру Мендельсона.
